Годы 1955—1965, областной центр

Прославленный древнегреческий театр, знаменитый Колизей, мадридская коррида и религиозные шествия привлекали толпы людей. Но не более того. Толпы — это еще не все. Всех, практически всех собирает футбольный матч. Равнодушные к нему — лишь презренное исключение.

В дни матчей кажется, что весь город обезумел. По тротуарам бодро движутся плотные толпы. Туго набиты потными яростными людьми трамваи, автобусы и троллейбусы. По пути следования на них повисают все новые и новые энтузиасты. Если вы вознамерились в это время поехать куда-либо, откажитесь лучше от своих планов: вы сможете выйти только у стадиона. Там состоится встреча между футбольными командами — народная, современная игра.

Да, если вы не ходите на нее, вы рискуете прослыть человеком несовременным, чудаком, оторванным от коллектива, чудаком, место которого в каком-нибудь ХV или ХVI веке. Так и сказал мне мой знакомый — фанатик кожаного мяча и пивной кружки. Сказал — и посмотрел на меня взглядом психиатра на жалкого дегенерата. Усомнившись в своей полноценности, я отправился на футбол.

Амфитеатр стадиона густо усыпан головами в шляпах и без шляп. Над ними — легкие папиросные дымки. Сейчас, во время предматчевой тренировки, изрекаются пророчества и заключаются пари. Люди, час назад совершенно незнакомые, оживленно разговаривают и обмениваются папиросками, словно старые одноклубники. Знатоки, блистая эрудицией, громко разглагольствуют о тактике и технике футбола. Профаны же внимают их слову, стараясь скрыть свое невежество.

Этот час имеет особую прелесть для болельщика. Подчиненные могут сидеть рядом с начальниками и курить из их портсигаров. «Тонкие», по Чехову, знают, что здесь «толстые» будут испытывать те же чувства и проявлять их столь же непосредственно, как они сами. «Все мы грешные!» Эта подсознательная мысль утешает одних, а других настраивает на великодушный лад.

Это блаженное состояние прерывает оглушительная футбольная увертюра. Стадион замирает. На поле выбегают команды. Первые удары по мячу, первые замечания. Чем острее игра, тем сильнее напряжены мускулы и нервы. Удар одного игрока вызывает конвульсии тысяч болельщиков. Каждый из них в эти минуты, чувствуя себя сильным и опытным футболистом, уверен, что он не допустил бы промаха, сделанного на поле. Свою досаду они изливают в горестных вздохах.

Они выкрикивают ценные советы, фамильярничают с любимцами и рычат на нерадивых. В этом есть нечто отцовское. Человек, согнувшийся на поле от боли, раздражает толпу. Всесильная, она презирает слабого или, в лучшем случае, презрительно жалеет. Между тем, болельщики выносят свои суждения — суждения, не терпящие возражений. Но поскольку возражения следуют, возникает грубая перебранка. Особо яростную, стихийную ненависть вызывает судья, идущий против мнения большинства. Старый конфликт между народом и тираном! Толпа готова разнести в клочья своего антагониста.

Кульминационный момент футбольной драмы — гол. Гол! И дамские сумочки, шляпы и кепки взлетают в воздух, а из глоток вырывается рев, от которого останавливаются прохожие на далеких тихих улицах.

«Не является ли у вас желание… проползти?» — спрашивал Леонид Андреев. Наивная язвительность! Желания болельщиков носят отнюдь не такой детский характер. На стадионе можно, не опасаясь желтого дома, бить кулаками в чью-то спину, топтать чужие ноги и тискать в объятиях тех, кто окажется поблизости.

И бесноваться, бесноваться, бесноваться! Здесь можно, наконец, отдохнуть от тягостных оков цивилизации! Здесь можно испытать нечто потрясающее!

Да, только здесь, на стадионе! Разве допустимо в партере театра сплевывать и махать кулаками? Разве можно в темноте кинозала братски обмениваться репликами и дружно требовать, чтобы режиссера переработали на мыло?! Кроме этого, театр и кино задают вопросы более сложные, чем вопрос о пенальти. И кино, и театр требуют какой-то культурной подготовки. А футбол ничего не требует. Он удовлетворяет потребность в зрелищах, потребность в щекотании нервов у огромной массы людей, в своей жизни обычно лишенных ярких эмоций.

Не менее ярких, чем эмоции самого участника матча.

Чем же болельщик отличается от игрока? Тем, что он игрок воображаемый, вернее, он игрок в собственном воображении. И у него большие преимущества перед реальным футболистом, боксёром или шахматистом — он не рискует ни здоровьем, ни деньгами, ни карьерой.

Удобен болельщик не только для самого себя. Удобен он и для любого политического режима: «чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало» — не думало о всяких там общественно-политических проблемах.

1960-е годы

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>